Ветер, осязаемое и слышимое проявление воздушной стихии, хотя и невидим, но удивительно многолик. Это естественное воплощение скорости, стремительности и неистовства, бесплотный знак эфемерности и пустоты, общепризнанный символ непостоянства и изменений («ветер перемен»).
Ветреность — не самое лучшее из качеств, присущих людям, выражающее беспечность, легкомыслие и недалекий ум («ветер в голове»). Иногда ветер ассоциируется также со слухами и сплетнями («собака лает, ветер носит»), а для китайцев, акцентировавших внимание на его важной роли в опылении растений, ветер является еще и природным сексуальным символом.
В мифологии ветер символизирует божественное дыхание, тождественное дыханию необъятного Космоса, извечную стихию, существовавшую еще до начала времен. В книге Бытие, например, говорится о ветре под именем Духа Божия, носившегося во тьме первозданного хаоса. Для жителей индонезийского острова Сулавеси наше дыхание — суть ветер, что вдохнул в первого человека коварный бог смерти Комбенги, подменивший им бессмертное божественное дыхание Лаи. Ветер, заключенный в груди, постоянно стремится вырваться на свободу, и потому люди смертны.
В мифах, раскрывающих дуалистическую сущность природных явлений, ветер может рассматриваться и в качестве быстрокрылого божественного посланника, и в виде яростного демонического вихря, несущего страшные болезни и смерть. В китайских мифах упоминается свирепая птица дафэн («большой ветер»), поднимающая ураган и сметающая дома. В германских поверьях о Дикой охоте по небу в стремительном танце вихря проносятся сонмы призрачных теней, направляющихся в ад. Согласно древнеримскому преданию, внезапно налетевший во время военного парада вихрь унес Рому- ла, легендарного основателя и первого царя великого Рима.
У многих народов сложились представления о четырех ветрах, повелевающих четырьмя сторонами света и подчиненных, в свою очередь, единой мистической силе.
Греческий владыка ветров Эол управлял Бореем — бородатым и длинноволосым северным ветром, обитавшим в холодной мрачной Фракии; крылатым Нотом — южным ветром, распространявшим влажный туман; стремительным Зефиром, «несущим жизнь» западным ветрам, и яростным губителем кораблей Эвром, олицетворяющим штормовой юго-восточный ветер.
Североамериканский «делатель ветра» Такушканшкан, ассоциировавшийся у дакота с черным цветом, символизировавшим ночное небо, соединял в себе все четыре ветра: Кабибонукку (северный), Шавондази (южный), Меджикивиса (западный) и Вабуна (восточный).
Антропоморфные, зооморфные и аморфные боги и духи ветров могут быть как добрыми, так и злыми, что вполне согласуется с их двойственной природой. Полинезийские повелители ветров Вероматаутору и Таирибу, божественные брат и сестра, живущие у подножия громадной скалы, на которой зиждется весь мир, держат бури и ураганы заточенными в пещере, выпуская их на волю лишь в том случае, если необходимо примерно наказать злодеев и греховодников. Чассажи, хозяйка ветров у лакцев, мыслимая в образе пожилой женщины с длинными распущенными волосами, трогательно заботится о вдовах и сиротах, но терпеть не может грешников и тунеядцев.
Исключительно благосклонны к людям ведические боги ветров: Вата, стремительно мчащийся по воздуху на своей невидимой колеснице, приносит им исцеление и долголетие, а тысячеглазый и быстрый как мысль Ваю дарует потомство, коней, славу и мгновенно рассеивает наседающих врагов. Однако тем же самым Ведам ведомы и маруты — буйные духи ветров, нагоняющие среди дня непроглядную тьму, сотрясающие скалы и опрокидывающие деревья подобно взбесившимся слонам. Очень любопытен и предок урагана Хуракан из мифов киче — злобный и могущественный Хуракан одноног, что позволяет идентифицировать его со смерчем. Особую враждебность к людям проявляет Энлиль, шумерский бог ветра, насылающий чуму, потоп или засуху, но и ему далеко до дьявольского коварства каджи, армянских духов бури. Каджи похищают детей из колыбели, подменяя их своими уродцами, зверски мучают скотину в хлеву, а иногда вдруг появляются среди людей в облике их знакомых, завлекают к колодцам или пропастям и сталкивают вниз. Человеку, чудом сумевшему унести ноги от каджи, тоже не позавидуешь — от перенесенного потрясения несчастный навсегда лишается разума.
Впрочем, обуздать буйство ветров, если верить некоторым народам, совсем нетрудно. Для этого достаточно принести духам бури жертвы, т.е. накормить их. Практичные и экономные тирольцы и швабы, не любившие попусту переводить продукты, бросали против ветра горсть муки со словами: «Вот тебе, ветер, только уймись». Иное дело — щедрые полинезийцы, не скупившиеся на богатые дары.
В средневековом, ренессансном и постренессансном изобразительном искусстве ветры предстают в виде человеческих голов, дующих изо всех сил. Та же эмблема использовалась и в картографии того времени, и в геральдике, например, в гербе римского папы Пия VI (1775—1799).
В истории некоторых народов ветер сыграл весьма существенную роль. В Японии камикадзе («ветер с небес») — великий символ божественного покровительства и защиты. Происхождение данного символизма таково: в 1570 году, когда к японским островам приблизился огромный флот китайского императора, внезапно налетевший тайфун разметал вражеские корабли по морю, защитив жителей Страны восходящего солнца от вторжения иноземных захватчиков. Возрождение древнего символа произошло в конце Второй мировой войны, только на этот раз роль божественного ветра с небес взяли на себя самоотверженные летчики- камикадзе, бесстрашно таранившие американские военные корабли на своих начиненных взрывчаткой самолетах-гробах.
Для людей, населяющих прибрежные тропические районы Земли, свежий морской и береговой бриз, охлаждающий и очищающий воздух от массы болезнетворных бактерий является природным символом жизни, тогда как для обитателей засушливых территорий планеты знойный и пыльный суховей — сущее веяние смерти, недаром арабы прозвали его «огненным ветром» и «дыханием смерти». В каждой стране губительный суховей носит свое собственное наименование: в Испании он зовется левече, в Средней Азии — афганцем, в Аравии — самумом, в Египте — хамсином, в Северной Африке и на Сицилии — сирокко.
Как своеобразный эталон непостоянства и вечный источник неожиданных перемен, ветер создает человеку массу проблем, особенно в сфере сельского хозяйства, поэтому в метеорологии с капризной изменчивостью воздушных течений призвана бороться так называемая «роза ветров» — довольно сложный график, отмечающий спектр повторяющихся направлений ветров, а также их среднюю или максимальную скорость в определенный период года.
Ветер, господствующий в конкретный сезон года в той или иной местности, зафиксирован и в календаре многих народов мира как характерный символ определенного месяца. Во французском революционном календаре, например, месяцем ветров является вантоз (2-я половина февраля — 1 -я половина марта), а в славянском календаре — сечень (январь), месяц, когда морозный ветер нещадно «сечет» лицо.
В морском деле эпохи парусного флота ветер имел решающее значение, поскольку скорость судна напрямую зависело от силы и направления ветра. В штиль, когда паруса обвисали, словно тряпки, корабли были совершенно беспомощны, и лишь галеры да мелкие весельные суденышки могли кое-как передвигаться по невозмутимой водной глади.
Эта зависимость от ветра прочно закрепилась в морской терминологии, точнее, в той ее части, где речь идет о курсе парусного корабля. Вот некоторые из этих терминов: бейдевинд — курс судна при встречнобоковом ветре; бакштаг — при попутнобоковом, а фордевинд, наиболее оптимальный и позволяющий паруснику развить максимальную скорость, — это курс, совпадающий с направлением движения судна. Такое положение корабля, когда ветер дует в корму, моряки и называли «держать нос по ветру», хотя теперь это выражение означает иное, а именно умение хорошо ориентироваться в окружающей обстановке.
В фольклоре прекрасно проиллюстрирована вся основная символика ветра: его стремительность подчеркивает меткое сравнение «как ветром сдуло»; значение кратковременной перемены заложено в слове «поветрие» (например, «поветрие моды»); а эфемерность и пустота — в метафорах «бросать слова (или деньги) на ветер», «пустить по ветру» и т.д. К последнему символическому значению тесно примыкает и красивая аллегория, рожденная из бессмертного романа о Дон Кихоте — «сражаться с ветряными мельницами», т.е. бороться с воображаемым, не существующим на деле противником.
По материалам: Энциклопедия знаков и символов / О.В. Вовк
